Александр Геловани
То, что бизнес климат важен для любой страны, прописная истина. Однако для таких стран, как Грузия, не обладающих запасами природных ископаемых, обеспечивающих ренту жителям страны, и не имеющей мощного промышленного потенциала, способного обеспечить достойной работой граждан, фактор бизнес климата, несомненно, является решающим. А учитывая то обстоятельство, что Грузия не входит ни в одно из больших пространств и, в сущности, является изолированным рынком, для страны с населением около четырех миллионов человек наличие комфортной бизнес среды является необходимым условием для выживания.
Вопреки распространенному мнению о том, что государство способно или, что еще хуже, должно в таких странах, как Грузия, открывать, патронировать, стимулировать или производить еще какие-то манипуляции с бизнесом, подобные попытки обречены на провал. Единственное, что может сделать государство, так это создать для бизнеса комфортные условия, при которых внутренний инвестор не убежит, а внешний придет на рынок и вложит деньги. Конечно, само понятие бизнес климата интегрально и состоит из многих абсолютно необходимых компонентов. Тут и наличие современной инфраструктуры, и прозрачная система налогообложения, желательно с низкими налогами, и четко работающая судебная система. Есть ли такая система в Грузии? Однозначно ответить на этот вопрос сложно, но увы, скорее, нет, чем да, и вот почему.
Когда мы говорим о компонентах, из которых складывается бизнес климат, следует учитывать то обстоятельство, что отсутствие или недостаточное развитие даже одного из компонентов, сводит на нет всю систему. Например, в Сомали не просто очень низкие налоги, их там просто нет, как нет и государства. Значит ли это, что в Сомали хороший бизнес климат? Думаю, ответ очевиден. Впрочем это крайний пример, и давайте вернемся в Грузию. В Грузии достаточно прозрачная налоговая система, хотя сама по себе налоговая нагрузка на предприятия, составляющая более сорока процентов, и это без учета акцизов и сборов, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Есть и определенный уровень развития инфраструктуры, не лучший в мире и даже в регионе, но вполне себе приемлемый для ведения дел в стране. Правда, в последнее время темпы развития инфраструктуры снизились, но и того, что есть, пока вполне достаточно.
О судебной системе и степени доверия к ней говорить излишне. Это ахиллесова пята грузинской бизнес среды, а ведь без гарантий судебной защиты собственности и справедливого разрешения споров хозяйствующих субъектов говорить о привлечении серьезных частных инвестиций излишне. Есть один компонент, который, с одной стороны, является несомненным конкурентным преимуществом Грузии, а с другой, может стать серьезным препятствием для развития экономики страны. Давайте рассмотрим его поподробнее.
Речь идет о рынке труда и регулирующем его трудовом законодательстве. После распада Советского Союза, при любой власти — и при Шеварднадзе, и при Саакашвили, и при нынешней "Мечте" — проблема безработицы считалась главной проблемой Грузии. Многочисленные социологические опросы свидетельствуют о том, что именно проблему безработицы население Грузии воспринимает как проблему номер один. А между тем это не совсем релевантное восприятие. Проблема безработицы в Грузии, конечно, есть. Но гораздо более серьезная проблема — это проблема низкой производительности труда и, как следствие, крайне низкий (по меркам европейской страны) уровень доходов населения. Поэтому многие работающие люди воспринимают себя как безработные. Речь идет прежде всего о самозанятых: таксисты, уличные торговцы, большинство крестьян и так далее. А таких не много, не мало — более миллиона человек, то есть подавляющее большинство трудоспособного населения страны. И вот тут мы подходим к главному вопросу для грузинской экономики — как решить данную проблему.
С одной стороны, решение проблемы лежит на поверхности — необходимо увеличить реальную денежную массу в стране, то есть не напечатать деньги, а реально увеличить их оборот. Это возможно только при росте экономики, открытии новых предприятий и привлечении инвестиций. И, конечно, рынок, рынок для товаров и услуг, которые будут производиться в Грузии. И насчет рынка очень интересно. Не так давно правительство Грузии подписало договор о свободной торговле с Европейским Союзом, то есть практически у нас есть доступ на самый большой рынок в мире. К этому власти страны, как прошлые так и нынешние, шли много лет. Но тут мы получили классическую вилку.
Для того, чтобы что-то продавать в Европе, надо это что-то производить. Для того, чтобы это что-то производить, необходимо иметь соответствующие технологии, которые, как известно, не велосипед, и изобрести их самим вряд ли удастся. Значит, эти самые технологии должны прийти вместе с инвестициями из той же Европы. Задача не такая уж и неподъемная, учитывая географическую близость Грузии к Европе и серьезный задел в промышленной культуре и образовании, созданный ещё в советское время. Но все дело в том, что вместе с договором о свободной торговле подписывался и договор об ассоциации с ЕС. А этот договор предусматривал соответствие законодательства страны европейским стандартам, в том числе и трудового законодательства.
Тут власти Грузии, имеются в виду как прошлые, так и нынешние, попали в классическую вилку. С одной стороны, отсутствие жестких регуляций на рынке труда было явным конкурентным преимуществом Грузии в деле привлечения инвестиций. И если прошлые власти всячески пытались избежать уж слишком дословного выполнения рекомендаций Брюсселя, то власти нынешние, пришедшие в 2012 году на волне социального популизма, с энтузиазмом принялись реализовывать эти самые рекомендации.
Однако, как говорится, гладко было на бумаге, но забыли про овраги. А главным оврагом в деле исполнения законов, обеспечивающих охрану труда, была и остается реальная экономическая ситуация в Грузии. Вот и получается, что законы, отпугивающие инвесторов, есть, а реальной защиты прав трудящихся нет. В качестве примера того, как хорошо работают новые законы, часто приводят пример заключения коллективного договора между владельцами и работниками зестафонского завода ферросплавов. Действительно, в результате приведения трудовых отношений на данном предприятии в соответствие нормам грузинского законодательства, были повышены зарплаты, улучшены условия труда, обеспечен минимальный социальный пакет. Можно было бы только порадоваться, если бы это не был едва ли не единичный случай.
В подавляющем большинстве случаев, на крупных предприятиях и компаниях работники просто боятся защищать свои права и требовать чего-то, потому что прекрасно понимают, что конкуренция за рабочие места огромна, и вряд ли им удастся удержаться на своем месте, если будут испорчены отношения с начальством. Про "найти новую работу" речь уже не идет.
Показателен пример с работниками супермаркета "Фуршет", компании торговой сети Fresco, которые в начале февраля лишились рабочих мест. После того, как их уволили, они вышли на акцию протеста, утверждая, что им не выплатили зарплату за два месяца. Однако на вопрос журналиста о том, почему они не протестовали раньше, уволенные откровенно ответили, что боялись увольнения, хотя и догадывались, что такая развязка неизбежна. Учитывая то обстоятельство, что медиа практически не обращает внимания на подобные случаи "классовой борьбы", есть темы гораздо горячее и интереснее широкой публике, сам по себе протест не имеет особых перспектив. Например, та же акция теперь уже бывших работников "Фуршета" была освещена не в новостях ведущих телеканалов, а в еженедельном экономическом обзоре "Бизнес Курьер" телекомпании "Рустави 2".
Еще хуже ситуация в едва сводящем концы с концами мелком и среднем бизнесе, владельцы которого даже при всем желании не могут выполнять регуляции. Выполнение законов просто добьет их бизнес. Вот и получается, что законы есть, а толку от них нет. И на этом фоне наше министерство здравоохранения и социальной защиты, которое по совместительству занимается и охраной труда, говорит о необходимости введения новых, еще более жестких регуляций. Что, честно говоря, звучит немного странно.
Из всего вышесказанного следует очень простой вывод — не может быть зрелости до совершеннолетия. Любые, даже самые хорошие законы хороши только тогда, когда они работают на развитие, а не вредят. Ну а желание жить, как в Европе, не работая при этом, как там, тут речь ни в коем случае не о лени, а о целом ряде факторов, о которых говорилось выше — от емкости рынка до производительности труда, похоже на благие пожелания, которыми выстлана дорога известно куда.
