Михайловская на Михайловском: забавные анкеты
Первая городская больница появилась в Тифлисе только в середине XIX века. Случилось это при активном содействии Кавказского медицинского общества. В его состав входили самые почтенные и уважаемые люди. К слову, хлопотать об открытии в Тифлисе больницы поехал в Санкт-Петербург сам князь Григол Орбелиани. В Российской империи существовало три медицинских общества: Санкт-Петербургское, Московское и Кавказское. И последнее, образовавшееся в 1864-м, пользовалось гораздо большим авторитетом, нежели московское. Получив от имперских чиновников разрешение, в Тифлисе начали строить больницу.
Возводить первое на Кавказе медицинское заведение было поручено известному архитектору немецкого происхождения Зальцману. Строительство больницы на Михайловском проспекте было завершено в 1865 году. Но городская больница существовала и раньше. Первые записи о приеме в михайловский стационар датируются 1844-м годом. Правда, она была более скромных размеров, поскольку помещалась в доме князей Сумбатовых. О том, имели ли сиятельные особы к медицине какое-либо отношение, достоверных сведений нет. Для тех времен размещение в собственных особняках больниц, госпиталей и артистических кружков было делом приличным. Уровень социальной ответственности у граждан был другой.
Официально больницу учредили 8 ноября 1868 года. А вот переименовали в Михайловскую уже в 1882-м. В больнице было несколько отделений: терапевтическое, хирургическое, отделение для умалишенных, прозектура, острозаразное, венерическое, сифилитическое, кожное, мочеполовое, гинекологическое, глазное, приемный покой, нервное.
В больничных записях того времени можно обнаружить много занятного. Читаем, к примеру, предварительные сведения о больных. Речь идет о приеме в отделение умалишенных при Тифлисской городской больнице некоего Варфоломея Сенкевича. Пациент 28 лет от роду римско-католического вероисповедания был доставлен в больницу после прыжка с Михайловского моста в Куру. Полет завершился удачно, молодой человек не получил ни одного увечья. Его подвергли освидетельствованию и отправили в Тифлисскую городскую больницу. При приеме в отделение отметили, что был скучен, задумчив и невнятно отвечал на задаваемые ему вопросы. На вопрос, почему спрыгнул, отвечает, что не помнит, чтобы с ним произошло что-либо подобное.
Приблизительно в то же время в терапевтическое отделение поступает некий Николай Григорян. Местом рождения называется Карская область, отмечается, что он неграмотен. По роду занятий чернорабочий, по имущественному состоянию беден. Из истории болезни следует, что у Николая обнаружились проблемы в почках.
Зимой 1896-го в больницу поступил Исидор Карлович Лисовский. По национальности поляк, 68-летний Исидор Карлович холост, работает швейцаром. Летом того же года в приемные покои Михайловской больницы поступает Мария Оганезова. Крестьянка, грамотная, как записано в графе об образовании. И девица, как указано о семейном положении. Это последнее, что можно разобрать из рукописных текстов. Дальше следует полная неразбериха. Такое ощущение, врачи во все времена давали с клятвой Гиппократа еще и клятву писать неразборчиво.
Среди груды нафталинной документации можно обнаружить еще и бухгалтерские ведомости. В ней четко расписаны доходы медицинского персонала больницы. Главврач больницы, например, получал в те времена 1200 рублей в год. Оклад старшего ординатора составлял 800 рублей. Повивальная бабка получала 300 рублей, фельдшер — 150. А вот смотритель больницы имел жалованье в 360 рублей. При больницах в те времена также работали священники. Это уже на случай, если ты покупал при поступлении в больницу билет в один конец. Оклад православного священника составлял 300 рублей, а духовного наставника из армянской григорианской церкви 200.
Долгое время Михайловская больница оставалась в городе единственной. Но Тифлис рос, а вместе с ним увеличивались и потребности. Медицинских стационаров становилось все больше. Первая городская больница на проспекте Давида Агмашенебели функционировала до начала 2000-х.
Монарший устав и первые токсикологи
Заброшенное и бесприютное – таким выглядит старейшее здание Михайловской больницы на проспекте Агмашенебели, 60 сегодня. Вместе с тремя другими, которые были построены чуть позже, здания состоят на балансе государства. Пробую проникнуть внутрь, но безуспешно. Ворота, отделяющие больничный двор от самого здания, закрыты намертво. Подергала ограду, замок загромыхал и, похоже, привлек внимание. В единственном живом окне из всего здания мелькнула фигура. И не удостоив мою скромную персону внимания, так же внезапно исчезла. В надежде хоть как-то проникнуть в здание, обхожу его и начинаю двигаться по параллельной улице Узнадзе. С задней стороны бывшей больницы несколько низких кирпичных строений. В одном из них, в здании бывшей фельдшерской школы, сегодня музей истории грузинской медицины. В экспозиционном зале хирургические инструменты, найденные в разные времена, трепанированные черепа…
В Грузии медицина всегда считалась культовой наукой. По численности грузинские медицинские манускрипты, в которых содержатся сведения о науке и ее первых представителях, превышают только китайские, арабские и армянские. В рукописях содержатся описания болезней и методов их лечения. Георгий Шенгелия посвятил сбору ценных сведений 40 лет жизни. Дело отца продолжил уже сын, заведующий Департаментом истории медицины и биоэтики медицинского университета, директор музея Реваз Шенгелия. Недавно он выпустил каталог медицинских рукописей, который содержит 526 манускриптов.
В Грузии издревле самыми развитыми отраслями считались металлургия, земледелие и медицина. Объективно говоря, они и по сей день остаются на гребне волны. Наши мастера, работающие на металле, дадут фору кому угодно. Достаточно привести в пример хотя бы изделия из перегородчатой эмали. Местные сельскохозяйственные продукты одни из самых вкусных, а грузинские медики, которые спасают жизни людей в самых разных уголках мира, одни из самых профессиональных. И все же, в чем фишка? Откуда столь пристрастный интерес к медицине. Мало того, что штурмом берем медицинский университет и горазды ухлопать десять лет на учебу, так еще и продолжаем дело предков, с гордостью неся сквозь года профессиональный стяг.
— В древности для грузинских царей было делом чести владеть азами медицинской науки. Исцелять, врачевать и помогать было монаршим кодексом, — рассказывает Реваз Шенгелия. — И правители четко ему следовали. Не из уставного положения, а по велению сердца. К примеру, день одного из самых почитаемых Грузии царей Давида Строителя начинался с обхода больных. Завершив общение со страждущими, монарх приступал к своим нудным, царским делам. Считалось, что медицинская наука – значительная часть общенародной мудрости.
— Наибольшее развитие в Грузии получила токсикология, — рассказывает Шенгелия. – Ее развитием в Грузии занимались еще с античных времен. Пионером в этой области в Грузии принято считать дочь царя Аэта Медею. Она собирала растения и после химической обработки получала из них биологически концентрированные вещества, из которых делала яд. Разбавляла его и получала лекарства. Это азбука медицины. На этом и держится вся наука.
По словам Рамаза, в одном из регионов Грузии — Самегрело — и по сей день владеют секретами таких ядов, которые убивают мгновенно, через неделю или через месяц.
— Занятно, но они не передают эти знания. Чем только отец их не ублажал, чтобы они раскрыли рецепт и денег предлагал и издать книгу, ничего не действовало. И это несмотря на огромное уважение к моему отцу. Мужчины глупые люди, говорят женщины, — смеется Рамаз. – Могут злоупотреблять такими знаниями.
Михайловская больница: день сегодняшний
На всю Тифлисскую губернию в те времена было два врача. И те говорили лишь на русском, потому что состояли при губернаторах. С местным населением они связи не имели. Системы здравоохранения тогда не было. Люди шли, если их что-то беспокоило, к сельскому священнику. Если он был не в состоянии помочь, то тогда звали врача. В начале XIX века народ продолжал лечиться в основном у знахарей. В Тифлисской губернии стояли военные части, и военных нужно было как-то обслуживать. Поэтому военные госпитали к тому времени, конечно же, были, так же, как и небольшие аптеки. А вот городской больницы не было.
Поэтому открытие Михайловской больницы стало важным событием. В больнице вырос целый корпус кавказских врачей. В ней проводились самые новаторские операции. Местные светила подхватывали новейшие веяния и с успехом внедряли их в Тифлисской больнице. Ни уровнем знаний, ни опытом они ничуть не отставали от своих европейских коллег. А все потому, что это были те же самые европейцы, оказавшиеся по воле судьбы в Тифлисе. Когорту медицинского истеблишмента Тифлиса составляли немцы, поляки, чехи, русские. Среди врачей того времени было много и армян. Кстати, первый наркоз был введен знаменитым Пироговым, который часто сюда приезжал, именно в Михайловской больнице. В первой городской больнице лечили известного советского революционера Камо, в ней же ушел из жизни известный художник Нико Пиросмани.
В советские времена Михайловская больница стала называться республиканской. Впрочем, людская память — вещь весьма своеобразная. И больницу продолжали называть на старый манер – Михайловской, так же, как сейчас проспект Агмашенебели — Плехановским, а площадь Саарбрюкена — Воронцовской. В 2000-х стало ясно, что содержать в старом здании больницу больше нельзя. Условия не позволяют.
— Мы предложили властям отремонтировать здание и открыть в нем музей. Это общепринятая мировая практика. Все старейшие клиники спустя годы превращаются в музеи. В конечном итоге, из всего комплекса нам выделили маленькое здание. Остальные четыре, включая и самое старое, построенное Зальцманом, стоят в ожидании инвестора.
Невыгодное это дело – инвестировать в памятники культурного наследия. Ни снести, ни перестроить, ни поменять. Отремонтируй и думай, что в нем разместить. За пять лет у одного из зданий, входящего в комплекс, несколько раз менялись владельцы. В итоге, путем прямого аукциона здание было передано частной компании. Однако, обязательства, взятые компанией в отношении здания, выполнены не были. И оно вернулось в собственность государства. Правда, компания подала в суд, опротестовывая решение национального агентства. Но процесс проиграла. И буквально через десять дней в здании случился пожар. Пошли слухи о том, что это был злонамеренный поджог.
Что это было на самом деле, пока не расследовано. Но случившееся будто вырвало нас на какой-то миг из забытья и напомнило о существовании в самом центре города заброшенного памятника культуры. Он вроде как есть и вроде как его нет…
