Случившееся в Киргизии – и то, что еще там и в соседних странах может случиться – ставит очень жесткие вопросы, во-первых, перед правительствами стран Средней Азии. Во-вторых - перед двумя ключевыми для стабильности регина странами, Россией и Китаем. И уже в третью очередь, возможно, перед прочими государствами мира.
На жесткие вопросы уместно давать жесткие, если не шокирующие, ответы, которые не очень удобно оглашать вслух официальным лицам. Но кому-то это делать все равно придется.
Вопрос первый – о сложившейся по всей Средней Азии политической системе личной власти. Системе с предельной концентрацией полномочий в руках одного человека. Но жесткие режимы, если сделать их слишком жесткими, разваливаются в одно мгновение с тяжелыми последствиями для всей страны.
В частности, те, кого вчера называли киргизской оппозицией, а сегодня именуют правительством страны – это практически вся киргизская элита, которая, шаг за шагом, оказывалась в оппозиции Акаеву не по своей воле. У этих людей была и остается масса друзей как в Москве, так и в Алма-Ате и других столицах региона. Эти друзья желали им победы и прихода к власти. Но поддержать их открыто казалось невозможным, поскольку во всех организациях, куда входит Киргизия – например, ОДКБ или Шанхайская организация сотрудничества – считается обязательным не вмешиваться во внутреннюю политику стран-членов.
Киргизия показывает нам, что в интересах политических элит Средней Азии, чтобы схемы такого "вмешательства" все-таки были отработаны. Ведь крах одного режима угрожает всем остальным – не зря же сейчас соседи Киргизии закрыли с ней границы. Надо быстро найти приемлемые формы доверительного разговора на такие немыслимые до сего дня темы, как планомерная смена власти.
Потому что в Средней Азии выбор вовсе не между "диктаторами" и "прозападными либералами". Выбирать приходится между нормальными людьми и теми, кто вообще к цивилизованной политике отношения не имеет. И далеко не только в Киргизии есть лидеры традиционных местных кланов, которые способны бросить несколько тысяч погромщиков грабить городские магазины и открывать двери тюрем. К полному, заметим, изумлению вчерашних лидеров оппозиции.
Но при традиционно плохих отношениях политических элит Средней Азии друг к другу их разговор на такую тему кажется невозможным. А зря. Потому что альтернатива – еще невозможнее.
Тем более что есть мировой опыт цивилизованного перехода власти и смены элит и при жестких режимах, которые совершенно не обязательно являются диктатурами. Этот опыт был успешно продемонстрирован в Сингапуре или Малайзии, с их британской по сути политической системой, которая и в самой Англии вполне допускает пребывание Тони Блэра у власти хоть пожизненно. Не могу сказать насчет будущего Блэра, но якобы бессменные премьер-министры Сингапура и Малайзии в прошлом десятилетии объявили заранее имена своих преемников, и после очередной победы их партий на парламентских выборах уступили преемникам власть. Затем их опыт был повторен Китаем. Правда, во всех случаях делалось это на экономическом подъеме.
И тут возникает вопрос второй – о контроле (или якобы контроле) за экономикой. Ошибка Акаева была в том, что он подмял под себя не только политическую власть, но и практически всю экономику маленькой Киргизии с ее 5-миллионным населением. По оценке эксперта Института стран СНГ Андрея Грозина, экономика этой страны состоит из нескольких предприятий, находившихся в руках родственников президента, международной помощи, контролировавшейся теми же людьми, и из нескольких оптовых рынков, с которых китайские товары расходились по прочей Средней Азии. Директора этих рынков, базаркумы, тоже зависели от Акаева. Прочее – это крестьянские хозяйства плюс криминальные структуры юга страны.
Для тех, кто полагал, что любой оборот денег в Киргизии в надежных руках, большой неожиданностью оказалось то, что именно последняя часть экономики оказалась главным действующим "лицом" в нынешних событиях. Как видно, жесткость властей и тут не дает абсолютного успеха.
Третий вопрос – о том, что "жесткие" среднеазиатские режимы на самом деле недостаточно жестки там, где это действительно требуется. Защита жизни и имущества людей – первая из ценностей, все прочие находятся ступенькой ниже. Акаев, возможно, слишком уверовал в созданный им "демократический рай". Киргизия, без сомнений, самое демократичное из государств Средней Азии. Но под ружьем в ней, включая милицию, было тысяч 20 человек. Это совершенно недостаточно для борьбы со зверствующей толпой, и любой нормальный милиционер в такой ситуации поступит мудро, если убежит.
Разгон толпы с минимальныи жертвами – это профессия, если, конечно, не принимать за образец опыт Наполеона Бонапарта, который первым в истории применил пушки при разгоне демонстраций, прямой наводкой, картечью на уровне груди.
Акаеву предлагали военную помощь. Но, пожалуй, он поступил разумно, отказавшись от нее. Потому что в соседних странах ситуация такая же – маленькие армии, отсутствие войск, умеющих оттеснять толпу. И есть еще вопрос дружбы между народами, которая после подобной акции даст очередную трещину.
И эту проблему тоже предстоит быстро решать. Организация договора о коллективной безопасности пригодна для защиты от военного нападения и борьбы с террористами. Против террористов направлен и механизм Шанхайской организации сотрудничества. Что делать, если террористы или криминальные кланы выводят на улицы представителей социального дна и укрываются в этой толпе? Ответа нет. А должен быть.
Четвертый вопрос – о необходимости трансформации среднеазиатских обществ и ускоренного развития их экономик. Для начала этого процесса сегодня есть все условия. Ожившая от потрясений 90-х годов Россия, успехи нефтяной экономики Казахстана, активизировавшийся в роли международного инвестора Китай, активно интересующиеся регионом Индия и Иран – ситуация просто идеальная. Теоретически, то есть. А чтобы она стала практической, Средняя Азия должна убедить своих партнеров, что готова защищать себя от событий наподобие киргизских, и способна создавать политические системы, которые строятся не только вокруг фигур национальных лидеров.
И пятый вопрос – о роли выборов в политическом процессе в странах, подобных Киргизии. Надо ясно заявить, что лучше ввести абсолютную и пожизненную монархии, чем проводить выборы, при которых оппозиция правительству заранее готовится заявить о своем непризнании их результатов, а затем вывести на улицу людей. Но в иных обществах такая ситуация превращается в "бархатную революцию", тоже, конечно, незаконную, и тоже превращающую выборы в посмешище. А вот в Киргизии произошло по-иному – людей на улицы вывела вовсе не оппозиция, и происходящее вовсе не смешно. И нынешним лидерам страны еще предстоит доказать, что они способны справиться с этой ситуацией.
Очевидны замешательство, растерянность и, возможно даже, чувство вины европейских и американских фондов и организаций, искренне и активно готовивших перемены в еще одном государстве. Они, по сути, потерпели полный провал и дискредитацию. Наверное, те же чувства испытывает сейчас Аскар Акаев, превративший Киргизию в "страну неправительственных организаций" со всего света.
Но не стоит ждать, пока эти люди признают полостью свою косвенную вину в сложившейся ситуации. Средняя Азия имеет полное моральное право создать прецедент прямого и открытого объявления вне закона любого внешнего вмешательства в национальный выборный процесс. Право, которое сочетается с обязанностью создать успешную политическую систему, соответствующую особенностям тех обществ, которые там сложились. –0-
